Привет, Пабло!

Доброе... утро, день, вечер, ночь... Не знаю. Для меня уже давно ни одно время суток не кажется добрым.

Я даже не знаю к чему я начала писать это идиотское письмо. Наверно, хочется излить душу. Да, ладно! Если уж пишу ДЛЯ СЕБЯ, то уж и врать не буду. Я очень хочу рассказать тебе, что накопилось в моей тупой душе, из-за тебя... Почему тупой... потому что мазохистской. Я конченная мазохистка, которая просто обожает доставлять себе боль, думая о тебе 24 часа в сутки. Утром, когда я одеваюсь и крашусь... для тебя. Днем, когда я хожу по школе, улыбаясь тебе назло. Вечером, когда заканчивается экзекуция под названием "день". И ночью, особенно ночью, когда заканчиваются все 3 стадии и начинаются мечты... Как бы мне хотелось стереть тебя с лица Земли, чтоб не видеть ни глаз, ни улыбки, не слышать голоса, забыть эту тупую вечную боль, которая изъела все внутри так, что не осталось ничего... пусто. Лучше бы была ненависть, презрение, страсть в конце концов! Но у меня есть только пустота и боль... Пульсирующая, тупая, убивающая все живое и неживое. Так хочется подойти и сказать все, что я о тебе думаю! Как я тебя ненавижу, как иногда готова убить, застрелить, придушить и... любить! Любить пока не потеряю сознание, хотя его и так осталось очень мало. Побыл бы ты в моей шкуре ночью! Если бы ты увидел все то, что вижу я во сне! И почувствовал эту боль, которую чувствую я, когда просыпаюсь и понимаю, что это сон... идиотский сон!

Ты думаешь, я сильная? Да, сильная! Но только потому, что не показываю своих слез другим... Это, знаешь, как в той песне:

Она идет по жизни смеясь,
В гостях она, как дома,
Где все знакомо.
Удача с ней, жизнь удалась.
И без исключения, все с восхищением
Смотрят ей в след...
И не замечают, как плачет ночами...
Та, что идет по жизни смеясь.

Нет, ты не знаешь такой песни. А даже, если знаешь, то никогда бы не стал ассоциировать ее со мной. Уж слишком, по твоему мнению последние строки не применимы ко мне... А я буду жить с этой болью, с этими слезами и мечтами... Возможно, когда-нибудь последую своему же совету: забыть и умереть. Я даже написала по этому поводу несколько строк... Вот прочти (все равно я никогда не отправлю адресату это злосчастное письмо):

В комнате тихо
Слова рикошетом
От стен отлетают
Дурацкое эхо...
Ну что же - прощайте...

***

Она умерла - кричали в округе,
Ломали руки псевдо-подруги,
Душа покидала остывшее тело,
Она так любила, она так хотела!

Да, да, да! Я тебя люблю! Я люблю тебя! И ничего поделать с собой не могу... Но ты никогда этого не узнаешь, потому что я никогда не выдам своих чувств человеку, который меня ненавидит!
P.S.: Я Люблю тебя, Я Хочу тебя, и Я Ненавижу тебя за то, что Люблю и Хочу, потому что я кошка, гуляющая сама по себе...љ Марица.

***

- Я найду, как тебе отомстить! - в бессильной злости, Соль перерывала стол Марицы в поисках чего-то личного, дневника, стихов... - Ты за все мне заплатишь Марица Пиа Спиритто! - в этот момент смотреть на нее было самоубийством - глаза расширились до степени, которая обычно называется "вылезают из орбит", волосы, казалось, от злости побелели еще сильней, трясущиеся руки, перекошенный рот.
  Из ящика прямо на колени Соль, по ужасному (или наоборот) стечению обстоятельств выпали листы бумаги, исписанные "не совсем" ровным почерком. Кое-где краска расплылась, по всей видимости, от слез.
  Безумная улыбка исказила и без того перекошенный рот.
  - Значит, вот он твой секрет Спиритто! - и не соизволив положить раскиданные вещи на место, девушка вылетела из комнаты.
  "Этого ты точно не переживешь, змея! Это мой колледж... будет моим!"

И она бросилась в мужское крыло, даже не озаботившись посмотреть перед собой, поэтому с размаху налетела на Колуччи.
  - Смотри куда идешь, за своей небесной красотой людей не видишь? - она оттолкнула Мию, да так, что та отлетела к противоположной стене коридора.
  После того, как письмо лежало, там где ему и полагалось находится, Риваролла, с чувством выполненного долга, спустилась в кафе, "обворожительно" улыбнулась Пабло, послала змеиную улыбку Марице и, успокоенная, принялась поедать свой "модельный" завтрак.

После 3-го урока Пабло, окончательно разбитый постоянными стычками с Спиритто, ушел к себе в комнату, сославшись на легкое недомогание.
  "Осторожнее мальчики - спермотоксикоз заразен и не лечится!" - пронеслось ему в след. Даже оборачиваться не надо, чтобы понять кому принадлежат слова...
  Как же он был удивлен, когда он упал на кровать и уткнулся лицом в листы исписанной бумаги. Она пахла чем-то знакомым, едва уловимо, но он не мог не почувствовать этого.

Развернув лист, он принялся читать. В этот момент его глаза могли бы посоревноваться с кем угодно по «вылезанию из орбит». Сердце застучало так, что ему казалось, что сейчас сбежится весь колледж на его бешеный грохот. Было ощущение, что в глаза насыпали песка. Только на это можно свалить тот факт, что они начали слезиться. «Да, да, да! Я тебя люблю! Я люблю тебя! И ничего поделать с собой не могу...» - проносилось в голове и каждый слог отдавался ударом молота о наковальню. Он выскочил из комнаты, как будто бы за ним гналась как минимум стая чертей.
  Поворот, еще один, еще... Какая же отвратительная школа, как можно было строить такие длинные коридоры. Вот она...
  - Ма... Мари... ца! Нам срочно надо поговорить. – И не дожидаясь никаких отрицаний, он схватил ее за руку и потащил к лестнице.
  Но тут он почувствовал, что бежит на месте. Марица остановилась, и если сказать, что молния ударила у ее ног – это ничего не сказать. В глазах просматривался такой ужас, что Пабло на мгновенье даже стало страшно за свою жизнь. Ее взгляд был прикован к клочку бумаги, который он сжимал в руках. Дальше она шла, как марионетка: отпустишь нитку –упадет.
  Он затащил ее под лестницу и сел перед ней на корточки.
  - Скажи это правда? – он показал ей письмо.
  Ответ: остекленевший взгляд.
  - Марица, скажи это правда, что здесь написано?
  - Нет... то есть да, то есть нет!
  - Так да или нет?
  - Да! Правда! – в ее голове звучали истерические нотки. – Правда! Можешь начинать смеяться! Ты выиграл спор! Угостишь на выигранные денежки? Отметим вместе!
  - Замолчи глупая! Этот спор – это глупость. Это было до того как я... я... как я полюбил тебя! Слышишь? Я люблю тебя!
  Ему было все равно... Он притянул ее к себе и начал целовать. Плотно сомкнутые губы расслабились – все равно ничего не исправишь....
  - Я люблю тебя! Слышишь? Люблю!
  - И я тоже... – почти прошептала она, обхватив его голову руками.
  Я так люблю, когда ты рядом

Сердца едва коснешься взглядом.
И я далеко уже от дома –
Я невесома.
Куда-то лечу сама не знаю…
Понять не могу, не успеваю.
Что мне нельзя, а что мне можно,
Но мне не тревожно.