ЧУМА 21 ВЕКА
Автор: Настя
Статус: завершён
Пайринг: Марисса и Пабло.
Содержание: история о долгой и мучительной смерти
Предупреждение: этот фик очень тяжело читать, не рекомендую его особо
чувствительным людям. Он не просто грустный, а по-настоящему трагический.
Мне бы очень хотелось узнать ваше мнение об этом фанфике. Я писала не
просто очередную историю про Мари и Пабло, а скорее осветила реальную
проблему на их примере, с которой должен бороться каждый.
Жду ваших отзывов. (Даже критику!)
- Назовите ваше имя.
- Мерседес Салерно.
- Возраст
- 19 лет.
- Место жительства.
- Буэнос- Айрес, Аргентина.
- Род деятельности
- Студентка второго курса колледжа Искусств.
- Семейное положение
- Не замужем…
- Диагноз
- СПИД….
……………………………………………………………………………………………………..
Женщина лет сорока в строгом белом халате и круглых очках встала из-за
стола, аккуратно сложив все бумаги, и направилась к выходу:
- Следуйте за мной, - холодно произнесла она.
Худенькая девушка поспешно подскочила со стула и медленно поплелась
вслед за ней. Они долго шли по пустым, бесконечным коридорам с белыми
стенами, и электрическими лампами на потолке, то и дело мигающими и
издающими неприятный треск. Девушка молча смотрела себе под ноги, пытаясь
не обращать внимание на ужасный запах лекарств и еле слышные стоны,
доносившиеся из палат. Но с каждым шагом страх и отчаяние одолевали
её всё сильнее и сильнее. Окружающая обстановка напоминала сумасшедший
дом, из которого нет выхода, а ведь выхода действительно не было. Далеко
не безоблачное будущее с праздниками, вечеринками, свадьбой и собственным
домом ожидало её, лишь одинокая холодная больничная койка и белые стены
палаты…
Женщина в халате, наконец, остановилась и указала девушке на дверь под
номером 13:
- Пройдите сюда и подождите доктора, он подойдёт через минуту, - безразлично
сказала она и поспешно удалилась…
Меня зовут Мерседес, через 2 месяцев мне исполниться 20 лет, если я,
конечно, доживу до этого дня. Когда-то давно я мечтала о собственной
машине, но теперь она мне не нужна, ведь через каких-нибудь 3-4 недели
я окончательно превращусь в растение. Врачи рассказывают об изменениях
в моём организме, они могут предсказать с точностью до одного, что произойдёт
со мной завтра, послезавтра, на следующей неделе. Все вокруг видят,
как я умираю, но ничего не могут сделать…
Всё началось год назад, когда я, как и многие подростки, просто наслаждалась
жизнью, не думая о последствиях. Рак, СПИД, заражение крови—разве кто-то
думает об этом в 18 лет, когда перед тобой открываются все прелести
и соблазны взрослой жизни? Вот и мне такое даже не приходило в голову.
Однажды, мы с друзьями отправились на вечеринку в один модный клуб.
Говорили, что каждому уважающему человеку просто необходимо там побывать.
Достав членские карты, мы, не веря своему счастью, отправились навстречу
новым впечатлениям. Я не могу сказать, что там было очень весело, честно
говоря, я даже была разочарована, но всё-таки моим друзьям безумно понравилось.
Народу было много, что удивительно, ведь вход строго для членов клуба,
в толкучке нельзя было развернуться, и я предложила пойти в наш клуб,
где мы обычно отдыхали. Пробираясь к выходу сквозь толпу, я вдруг почувствовала,
как что-то кольнуло мне в спину, но даже не обратила внимания. Через
год, когда я сдавала обычные анализы, чтобы отправиться с подругой в
санаторий на каникулах, мне сообщили, что у меня СПИД.
Сейчас я лежу в больнице, поскольку врач сказал, что мы и так запустили
болезнь, что она прогрессирует с невероятной силой и только сложные,
болезненные процедуры и противные лекарства помогают мне вести нормальный
образ жизни.
Но я не стану жаловаться и проклинать несправедливую судьбу, лишь хочу
рассказать об одной девушке, которая долгое время лежала со мной в одной
палате. Мы с ней по-настоящему сдружились. Знаете, никто из моих так
называемых друзей, с которыми мы ходили на вечеринки, тусовались на
дискотеках и тд, ни разу за пол года не пришёл и не навестил меня. Я
понимаю, они боятся, боятся столкнуться с реальностью, боятся почувствовать,
что всякий раз просто идя по улице или заходя в клуб, они бывают невероятно
близки к смерти. Но эта девушка…она понимала меня…Вместе мы каждое утро
радовались тому, что открыли глаза, вместе боролись за жизнь, глотая
гадкие таблетки и терпя невыносимую боль от уколов, вместе вспоминали
о прошлом и мечтали о будущем, которого у нас просто не могло быть…
Что ж, я начну с самого начала, вернусь на полгода назад.
В тот день я пришла на приём к доктору, который должен был заниматься
моим лечением, тогда мне и сказали, что бороться с болезнью необходимо
в специальных условиях. Вначале меня отвели в приёмную, где пришлось
ждать медсестру. Так называемая приёмная представляла собой обычный
коридор и несколько стульев у стенки. Они все уже были заняты, и мне
пришлось стоять. Чтобы как-то скоротать время я принялась рассматривать
сидевших людей. С самого краю сидел мужчина лет 50 и, качаясь из стороны
в сторону, грыз ногти. Рядом с ним была молодая женщина с ребёнком на
руках. Она всячески пыталась его успокоить, но он не слушался и всё
время плакал. Далее сидел довольно симпатичный парень в наушниках и
читал автомобильный журнал. Он даже случайно взглянул на меня и улыбнулся,
а я засмущалась, как ребёнок и сделала вид, что не замечаю его, вот
глупая. Но сейчас не об этом. Так вот, а рядом со мной на другом краю
сидела молодая парочка. Голубоглазый блондин сжимал в своих объятиях
хрупкую девушку с синими кругами под глазами. Мой взгляд остановился
на них, и я решила понаблюдать за их поведением. Парень крепко сжимал
в руках тоненькое, худенькое тельце, словно боялся его отпустить, а
девушка, прижавшись к его груди, напевала какой-то мотив себе под нос.
Вдруг дверь кабинета открылась, и женщина лет сорока в строгом белом
халате и круглых очках произнесла:
- Следующий.
Похоже пришла очередь моей парочки. Девушка вздрогнула и взглянула на
блондина. Он утвердительно качнул головой, и, взяв её за руку, зашёл
вместе с ней в кабинет. Я быстренько села на освободившийся стул, как
вдруг, до меня донеслись голоса. Дело в том, что больничные стены очень
тонкие, и порой можно слышать всё, что происходит в соседней палате.
Так что мне, да и всем ожидавшим, совершенно случайно довелось подслушать
разговор в кабинете:
- Ваше имя, - громко произнёс грубый женский голос.
- Марисса Бустоманте.
- Возраст.
- 21 год.
- Место жительства.
- Буэнос-Айрес, Аргентина.
- Род деятельности.
- Студентка пятого курса факультета журналистики университета гуманитарных
наук.
- Семейное положение.
- Замужем.
- Диагноз.
- СПИД…
……………………………………………………………………………………………………..
Далее последовала тишина, и вскоре женщина в белом халате вышла из кабинета
и повела молодую парочку вперёд по коридору.
Мне вдруг стало паршиво…Огромный комок подступил к горлу, стало трудно
дышать. Произошедшее тронуло меня до глубины души, и в этот момент я
осознала всю несправедливость жизни. Ведь я ещё ничто и никто, а рядом
со мной сидела женщина с ребёнком, и кто-то из них был болен. Не знаю,
что хуже, ребёнку потерять мать, или матери лишиться дитя, но мне было
не по себе. Только что в комнате напротив меня девушка, женщина, жена,
глядя в глаза мужу, произнесла: СПИД. Вот, что действительно страшно!
Когда рушится уже созданный мир, сложившаяся судьба, а я ещё ничего
из себя не представляю, и от моей смерти никто не будет страдать. Такие
мысли порой посещали меня в трудную минуту…
Через неделю мне пришлось лечь в больницу. И каково же было моё удивление,
когда со мной в одной палате оказалась именно та девушка, которую я
видела с парнем в приёмной. Она была настроена враждебно, лишь буркнула
мне что-то сквозь зубы и отвернулась от меня. Так продолжалось примерно
недели две, всё это время к ней каждый день приходил голубоглазый блондин.
Он подсаживался к ней на кровать, а она бросалась в его объятия и умоляла
забрать её домой. Я с умилением наблюдала за их милым воркованием. Они
вместе листали журналы, которые он приносил, по вечерам блондин читал
ей книгу, пока она не засыпала. Обычно вредина капризничала, когда приносили
обед, но ему всегда удавалось её уговорить. И вот, однажды, девушка
сама заговорила со мной. Я лежала на своей кровати и читала очередной
детектив, когда она вдруг обратилась ко мне:
- Интересно? – спросила она.
От удивления я не сразу сообразила, о чём меня спросили, но затем поспешно
ответила, слегка заикаясь:
- Да, очень.
- Я никогда не любила детективы, - продолжила девушка, - мне было сложно
запомнить всех героев и проследить сюжет.
Я взглянула на неё и улыбнулась:
- Меня зовут Марисса, прости, что была с тобой груба.
- Ничего, - снисходительно сказала я, хотя на самом деле мне было жутко
приятно слышать её извинения, - я Мерседес.
- Очень приятно, - сказала Мари и протянула мне руку.
После короткого рукопожатия у нас завязалась довольно милая беседа:
- Ты знаешь, мне здесь как-то не по душе. Я очень надеюсь, что вскоре
выпишусь отсюда и смогу, наконец, принять нормальную ванну, - говорила
моя соседка. Меня всегда удивляла та уверенность, с которой Марисса
рассуждала о завтрашнем дне, словно в ней жила огромная надежа, даже
не надежда, а скорее уверенность в том, что произойдёт чудо:
- Пабло, мой муж, ты видела его не раз, так вот, он сказал, что узнал
про одно удивительно местечко в Мексике, Жихватанейо, на берегу озера
Гуэрро Негро. Мы решили отправиться туда в следующем месяце, когда он
сдаст последние экзамены. Я мечтаю проехаться верхом среди скал, полюбоваться
на китов и дельфинов, плескающихся в морском озере, может даже займусь
дайвингом.
Я молча смотрела на неё и улыбалась в ответ. Нам обоим, конечно, было
понятно, что это лишь мечты, но из её уст они звучали так реально, что
я сама поверила в них. Так, всего за один день мы окунулись в чудесный,
волшебный мир диких островов, девственных лесов и бескрайнего синего
моря…Как вдруг послышался голос медсестры, которая принесла очередную
порцию противных лекарств.
Постепенно мы по-настоящему сдружились. Я познакомилась с Пабло и с
ещё некоторыми людьми, приходившими к Мариссе: с Мануэлем, Мией, Лухан,
Маркосом…Мне стало намного веселее. Теперь по утрам мы с Мари совершали
прогулки по больничным коридорам, поражаясь творившемуся вокруг кошмару.
Во время обеда кидались друг в друга холодными макаронами или чёрствым
хлебом, как дети. Корчили смешные рожицы, глотая гадкие таблетки. Вообщем,
мы продолжали жить, точнее выживать по суровым законам, как заключённые,
приговорённые к смертной казни, в ожидании своего часа. Однажды, мы,
прохаживаясь по саду возле больницы, решили присесть и отдохнуть. Между
нами как обычно завязался разговор, только в этот раз он был особенным,
откровенным что ли. Словно каждая из нас, почувствовав в другой родственную
душу, решила раскрыть все тайны своей жизни. Марисса была очень разговорчива,
она без проблем рассказывала мне о себе, о своей семье, о друзьях, о
Пабло, медленно переходя ко мне:
- Почему ты никогда не рассказывала о своих родителях? – вдруг спросила
она.
- Здесь нечего рассказывать, у меня их нет.
- А откуда же ты появилась, глупышка?
- Они отказались от меня после моего рождения. Я выросла в приюте.
Марисса опустила глаза и поджала нижнюю губу в знак своего сочувствия:
- О нет, я вовсе не переживаю из-за этого, ты не думай, у меня была
замечательная жизнь: друзья, учёба, предстоящие перспективы в работе,
планы на жизнь. Я совсем не жалуюсь.
- и правильно делаешь! Не уважаю людей, которые лежат на диване и бесконечно
стонут: то им не так, это им не так! Я человек дела, не могу усидеть
на месте, даже до сих пор не могу поверить, что сейчас вынуждена задыхаться
в этих четырёх стенах.
- Да, о таком обычно не мечтают в детстве…- добавила я.
- Скажи, а как ты…ну вообщем, …как ты…
- Заразилась? – спросила я, видя, что Мари замялась.
- да! Спасибо, я просто не знала, как лучше сказать, знаешь, не свыклась
ещё с мыслью о том, что у меня …
- Я понимаю, можешь не объяснять.
- Так как это произошло?
- Очень глупо! Я была с друзьями на вечеринке в одном модном клубе.
Там все были такие разодетые, важные. Мне казалось, что передо мной
собрались все сливки общества, богема! Но именно кто-то из этой элиты,
из этих важных персон, которыми я восхищалась в глубине души и на кого
мечтала быть похожей, именно кто-то из них ткнул мне в спину заражённый
шприц. Вот тебе и богема! – я лишь развела руками.
Марисса взглянула на меня впервые серьёзным, даже немного устрашающим
взглядом:
- Шприц? Я знаю, что это такое. Однажды, я отправилась в магазин за
покупками. Чтобы сократить путь мне пришлось свернуть и пройти по кварталам,
где проживали бомжы и проститутки. Сама не знаю, чёрт меня дёрнул туда
пойти, понесла же нелёгкая. Так вот, я просто проходила, никого не трогая,
как вдруг из-за угла на меня налетел молодой парень, хотя вид у него
был очень удручающий, и трудно было понять парень ли это вообще. Я в
испуге выронила пакеты с продуктами, а он приставил мне к горлу нож
и потребовал деньги. У меня с собой не осталось больше ни песо, я всё
отдала за еду. Тогда он разозлился и оттолкнул меня в сторону. Я упала
на большую кучу мусора, и вдруг, почувствовала, как что-то закололо
в спине. Я провела рукой и наткнулась на шприц, воткнутый мне прямо
в кожу. Вытащив его, я в отчаяние бросилась бежать. Пабло долго расспрашивал
меня, что случилось, но мне не хотелось думать об этом шприце, обо всём
случившемся, и я просто промолчала. После этого у меня произошли резкие
ухудшения самочувствия, это стало особенно заметно спустя год, когда
участились обмороки, когда я начала стремительно худеть, часто уставать,
когда у меня по неделе не спадала температура. Мы обратились к врачам,
а она поставили диагноз: СПИД.
- Скажи, твой муж тоже болен?
- Первым делом я потребовала, чтобы Пабло проверился на наличие вируса,
но по какой-то чистой случайности он не был обнаружен в его теле. Просто
весь этот год во время секса мы предохранялись, так как я не хотела
иметь детей, пока не закончится учёба.
- Действительно, это настоящее чудо, - решила я.
- Знаешь, когда мы выйдем отсюда, - проговорила Мари, - то обязательно
отправимся в Мексику в то местечко, о котором я тебе говорила.
- Но я буду только мешать вам с мужем и испорчу весь отдых!
- Нет, друзья не могут мешать! – уверенно сказала Марисса. От её слов
мне вдруг стало очень тепло. Эта милая девушка с горящими карие глазами
и чистой, искренней улыбкой назвала меня своим другом. Чего ещё можно
было пожелать в моём положении? Я даже была рада, что заболела и попала
в эту больницу, иначе я бы так и не познакомилась с Мариссой, не узнала
бы всего того, что открылось мне теперь.
После милой беседы мы вернулись обратно в душную палату и уселись на
своих кроватях. Через 5 минут в комнату вошла медсестра. Она строгим
голосом обратилась к Мариссе:
- Пойдём со мной, время процедур.
Надо было видеть лицо бедной Мари, при слове процедуры, оно скорчилось,
как печёная редька, а взгляд стал таким жалобным, как у маленького беззащитного
котёнка. Она нехотя встала и пошла вслед за медсестрой. Я проводила
её взглядом до самой двери, а потом сжалась в комочек и уткнулась в
подушку.
За окном стоял тёплый летний денёк, только, к сожалению, мы не ощущали
ни тепла, ни солнечного света, ни свежего воздуха. Вроде бы жизнь продолжалась,
каждое утро я открывала глаза, понимая, что у меня есть, по крайней
мере, ещё один день. Но на самом же деле, жизнь закончилась в тот момент,
когда я услышала свой страшный приговор. Кто его вынес? Кто так решил?
За что? И почему именно я? Не знаю, но болезнь жила во мне и развивалась,
каждую минуту она поражала всё новые и новые участки моего организма.
Вскоре из вполне здоровой молодой девушки я должна была превратиться
в старую, разбитую клячу. Постепенно я замечала, что кожа теряет свою
упругость, ногти ломаются и слоятся, волосы тускнеют и секутся. Подходить
к зеркалу больше не хотелось. Я бы даже настояла, чтоб его вовсе вынесли
из палаты, но Марисса не теряла оптимизма и частенько становилась перед
ним, рассматривая своё меняющееся тело. Она относилась ко всему с долей
юмора, отпускала пошлые шуточки насчёт своей обвисшей груди, говорила,
что недавно ей звонили и предлагали принять участие в конкурсе красоты:
- да, да! Ты мне не веришь? – говорила она, сквозь смех, крутясь у зеркала,
- мне действительно звонил редактор одного модного журнала. Он предлагал
мне сняться для обложки!
Я не могла успокоиться от смеха, наблюдая, как она принимала разные
позы, выбирая, как же ей лучше сняться:
- Как думаешь, так нормально? – спрашивала Мари то и дело, а затем резко
меняла своё положение, - а так? Нет, ну скажи, как мне больше идёт?
Как бы встать, чтобы подчеркнуть свою аппетитную грудь?
Тут я не выдержала и залилась диким хохотом. В комнату вдруг вошёл Пабло.
Он непонимающе взглянул на меня, потом на кривляющуюся Мариссу и спросил:
- Что здесь происходит?
- Я решила сняться на обложку модного журнала, - твёрдо заявила Мари.
- Я тебе не разрешаю! Не хочу, чтобы другие парни таращились на моё
сокровище! – произнёс Пабло.
Нам вдруг стало совершенно не смешно, ведь он говорил вполне серьёзно.
Марисса бросилась к нему и повисла на его шее:
- О, мой милый, спасибо тебе! – ласково произнесла она и поцеловала
Пабло.
- Но я… - не успел он закончить фразы, как Марисса вновь коснулась его
губ, и они слились в поцелуе. Наконец, Мари вновь подошла к зеркалу
и взяла лежащую рядом расчёску. Пабло просто светился от счастья. Видеть
свою любимую в хорошем настроении было для него самым главным. И вдруг,
послышался дикий крик Мариссы. Пабло мигом подбежал к ней: её глаза
блестели, губы дрожали, а на лбу образовались морщины. Она держала в
руке расчёску, на которой осталась прядь рыжих волос. Мари в отчаяние
швырнула её в угол и прыгнула на кровать. Пабло подбежал к ней и попытался
обнять, но она оттолкнула его и громко закричала:
- Уходи, убирайся, я не хочу, чтобы ты видел меня такой!!!!!
Бедняга не знал, что ему делать, лишь в смятении и растерянности метался
вокруг неё. В комнату забежал доктор. Он велел Пабло немедленно выйти
из палаты, затем позвал санитаров, которые схватили Мариссу за руки
и ноги, пока врач пытался вколоть ей лекарство. Она бешено колотилась
и дёргалась, но через пару секунд притихла и успокоилась. Доктор накрыл
её одеялом и вышел из палаты. Я зажмурила глаза и отвернулась, ещё никогда
мне не приходилось такое видеть. Марисса молча лежала на своей кровати
и смотрела в одну точку, словно спала с открытыми глазами. А на полу
валялась расчёска и клок рыжих волос…Пабло не пускали к ней до конца
дня, но он так и остался ночевать в больничном коридоре на кресле. Утром,
когда меня вели на процедуры, я увидела интересную картину. Пабло разбудила
чья-то рука, теребившая его волосы. Он мгновенно открыл глаза и спросонья
взглянул на того, кто его разбудил. Вначале яркий солнечный свет ослепил
его, но вскоре он вполне смог разглядеть в незнакомце Соню. Она посмотрела
на него с такой теплотой и нежностью, что ему стало немного неловко,
и он тут же поднялся с кресла:
- Сынок, иди домой, отдохни, ты очень устал, - спокойно произнесла Соня.
- Нет, я вовсе не устал, даже успел выспаться, - с ухмылкой ответил
Пабло.
Позади Сони скромно стоял Франко. Он поприветствовал Пабло, но затем
отвернулся. Бедная Соня Рей, последнее время она выглядела далеко не
красавицей. Её заплаканные глаза покраснели, веки опухли, щёки впали.
Вся бледная и не накрашенная, с собранными в один большой пучок волосами
она жалобным взглядом уставилась на Пабло:
- Как моя девочка? Я знаю, что уделяю ей недостаточно времени, но больницы
просто убивают меня, я не могу здесь долго находится, ты же знаешь!
- Соня, не волнуйся, я провожу с Мариссой каждый день, поверь, она не
остаётся одна ни на минуту.
- Я знаю, мой милый, ты хороший человек…- с горечью произнесла она,
еле сдерживая накатывающиеся слёзы, - если бы не ты, то она даже не
стала бы бороться за жизнь, я знаю свою дочь! Ей очень с тобой повезло.
- Нет, это мне повезло с ней, - грустно ответил Пабло, опустив голову,
- я не оставлю её никогда, чтобы ни случилось…
Тут Соня не выдержала и стиснула бедолагу в своих крепких объятиях.
Даже стоявший неподалёку Франко слега прослезился. Через секунду Пабло
удалось вырваться на свободу, и он поспешно предложил Соне зайти к дочери.
Дверь палаты тихонько открылась, показалось бледное лицо Пабло:
- Она уже проснулась, - сказал он, заходя в комнату. За ним осторожно
вошли Соня и Франко. Марисса взглянула на нежданных гостей и приветливо
улыбнулась:
- Я очень рада вас видеть, проходите… - произнесла она хриплым голосом.
Бедные родственники покосились на меня, на Мариссу, пренебрежительно
осмотрели палату и скорчили недовольную гримасу:
- Как ты можешь здесь находиться, милая? Я сейчас же прикажу перевести
тебя в отдельную палату, а лучше в другую клинику, - завопила Соня.
- Не надо, мама, - еле слышно возразила Мари, но мать не замолкала,
словно не слышала её слов.
- Тебя будут лечить лучшие специалисты, я найму самых известных докторов
со всех концов земли…
- мама, оставь всё, как есть, мне здесь хорошо…
- Я скоро увезу тебя, доченька, потерпи немного, мама очень скоро заберёт
тебя отсюда, - продолжала стонать Соня. Наконец, Марисса не выдержала
её воплей и закричала:
- Я сказала, что мне ничего не надо! Уходи отсюда! Посмотри на себя,
ты даже не можешь взглянуть мне в глаза, боишься подойти и обнять меня!
Я не прокажённая, пойми же это! У меня тоже есть право на нормальную
жизнь! – после этих слов Соня со слезами выбежала из палаты, Франко
бросился за ней, а Пабло подошёл к Мариссе и крепко обнял её:
- За что мне это наказание? Я стараюсь быть сильной, но стоит мне взглянуть
на убитые горем лица родственников и друзей, как начинает казаться,
что я действительно умираю!- проговорила сквозь слёзы Мари.
- Девочка моя, ты не умираешь и не умрёшь никогда, потому что я тебя
не отпущу! Ты не имеешь право оставить меня одного! Так не честно! –
убеждал себя и её измученный Пабло, гладя по голове своё сокровище.
Вскоре Марисса успокоилась и замурлыкала какую-то приятную мелодию,
уютно устроившись на груди у мужа.
Моё сердце сжималось от боли каждый раз, когда я видела их вместе. Действительно,
судьба поступала не честно и не справедливо, но кто сказал, что будет
легко? Жизнь—сложная штука, чёрт возьми, как это не банально звучит!
У настоящей любви на пути всегда были и будут тяжёлые испытания и преграды,
вот только добро не всегда побеждает зло. На этот раз не было даже надежды
на спасение! Мариссе оставалось в лучшем случае год-два, а потом…потом
только темнота… Мы с ней были очень похожи, обе заразились одинаковым
путём, обе не сразу узнали об этом, у обоих болезнь прогрессировала
с невероятной скоростью, даже врачи удивлялись этому странному явлению.
Они говорили, что пока есть возможность сохранять привычный образ жизни,
ежедневно принимая множество различных препаратов, но в любой момент
может начаться необратимый процесс скорого уничтожения организма изнутри.
Я понимала, чувствовала, что вирус пожирает меня, но хотела верить и
надеяться, что справлюсь, но в борьбе против СПИДа человек бессилен.
Лёжа на кровати перед телевизором ты осознаешь, что отказывают почки,
воспаляется горло, из носа и рта вытекают сгустки потемневшей крови.
Твоё тело бросает в озноб, и вот уже ты начинаешь лихорадочно бредить,
тянешься рукою к столику, на котором стоят лекарства, открываешь первую
попавшуюся баночку и высыпаешь энное количество таблеток в рот. А далее
лишь темнота и слабый свет вдали…затем ты открываешь глаза и, тяжело
дыша, оглядываешься по сторонам: ты в своей квартире, лежишь на диване
и смотришь телевизор. Радостно? Да, ты рад, что не умер…на этот раз,
но при этом понимаешь, что после любого такого приступа можешь просто
не очнуться.
После месячного пребывания в клинике, после сотен осмотров и нескольких
курсов лечения, которые, по мнению врачей должны были затормозить развитие
болезни…на некоторое время, вообщем, после всего этого меня и Мариссу,
наконец, выписали. Вот так мы и разъехались в разные стороны, обменявшись
телефонами. Но в душе каждая знала, что не позвонит. Ведь такая дружба
служила лишь ненужным воспоминанием, ежедневным напоминанием о том,
что близится твой час. На этом я могла бы закончить свою историю, если
бы…если бы однажды, спустя 3 месяца, я вновь не попала в эту самую злополучную
клинику, только на этот раз на скорой помощи и в очень тяжёлом состоянии.
Мне стало намного хуже по сравнению с моим прошлым пребыванием. Первый
месяц на свободе я конечно отрывалась! Решила вернуться в университет
и продолжить нормальную жизнь. И у меня не плохо получалось до тех пор,
пока я не заметила, что мои обмороки участились. За второй месяц я потеряла
около 6-7 кг, это при моём то нормальном весе в 52 кг. У меня то и дело
открывались кровотечения, повышалось давление, я просыпалась посреди
ночи от удушья и озноба. Мне приходилось глотать таблетки десятками
в день, их хватало не больше чем на неделю. В результате я бросила университет
и работала на трёх работах, чтобы иметь возможность покупать дорогущие
лекарства. К счастью, моя страховка покрывала кратковременное пребывание
в больнице, а на долговременное я и не рассчитывала, судя по моему состоянию
мне оставалось, в лучшем случае, пара месяцев. Наконец, в последний
месяц моей свободной жизни я совершенно расклеилась. С работы меня выгнали,
так как я не вставала с постели недели две, за мной ухаживала соседка.
Однажды, она всё-таки решилась вызвать скорую, поскольку у меня уже
несколько дней держалась температура 38. Меня привезли в знакомую больницу
и поместили, как ни странно, в ту же самую палату. И каково же было
моё удивление, когда через пару дней ко мне подселили одну старую знакомую.
Да, да, именно, это была Марисса Бустоманте. Она, похоже, удивилась
не меньше меня нашей неожиданной встрече. Я с разочарованием заметила,
что Мари тоже очень сильно изменилась: похудела, побледнела, щёки впали,
кожа приобрела желтоватый оттенок. Она уже с трудом передвигалась без
посторонней помощи, но верный Пабло, как и раньше был рядом. Мы с ней
вновь сдружились, словно и не расставались вовсе. Она рассказывала мне
про 3 месяца свободы. Оказалось, что они с мужем действительно отправились
в то самое местечко в Мексике, катались верхом, ныряли с аквалангом,
нежились на белоснежном песке, до тех пор, пока Мариссе не стало совсем
плохо. Тогда-то они вернулись домой и ещё некоторое время пытались справиться
с болезнью при помощи лекарств, но затем они перестали помогать. Врачи
говорили, что это так называемая резистентность, иными словами, привыкание
вируса к препарату. Необходима была срочная госпитализация. Вот так
мы опять встретились…
Наступил вечер. В палате было темно, лишь слабый свет тусклого светильника
освещал лицо Мариссы. Пабло тихонько дремал на маленьком диванчике возле
стенки, а мне отчего-то не спалось:
- Мари, ты спишь? – шепотом спросила я.
- Нет, - послышался хриплый голос, - никак не могу уснуть.
- Ты знаешь, сегодня днём, пока в меня вкалывали огромные шприцы с толстыми
иголками, я задумалась обо всём. Стоит ли моё жалкое существование этих
адских мучений?
Марисса замолчала, но потом, взглянув на спящего Пабло, ответила:
- Знаешь, всякий раз, когда у меня опускаются руки, когда больше не
хочется жить, я вспоминаю о Пабло. Он ведь так любит меня, так заботится
обо мне, поэтому я должна жить…ради него. Если проснувшись утром, мне
слепит глаза свет его голубых бездонных глаз, если во время очередного
приступа лихорадки моё тело трясется, сердце бешено колотится, словно
вырывается наружу, а он стоит рядом и держит меня за руку, значит, я,
бесспорно, счастливый человек! За свою недолгую жизнь я испытала самое
сильное чувство—любовь, которое приходит далеко не к каждому, и за это
должна быть благодарна богу!
Я молчала, понимая, что Марисса права. Она действительно была очень
счастливым человеком!
- Когда мы с Пабло были в Мексике на тех волшебных островах, о которых
я тебе рассказывала, тогда я впервые задышала полной грудью. Никого
не было рядом, кроме него. Ничего не напоминало о моей болезни. Мы не
думали ни о чём, просто наслаждались каждой минутой. Я помню один сказочный
вечер, когда в воздухе царило волшебство: небо было усыпано звёздами,
издалека доносились приятные звуки музыки, лёгкий ветерок приятно обдувал
лицо. Мы с Пабло решили полюбоваться звёздами на берегу озера. Я до
сих пор чувствую на своём теле прохладный песок, слышу плеск волн, вижу
те чудесные звёзды…
- Ты не против? – спросил Пабло, открывая бутылку моего любимого красного
вино. Я улыбнулась в ответ и подняла вверх голову:
- Взгляни, какое красивое небо! Я впервые вижу такое небо! – на самом
деле в том путешествии я многое открыла для себя, не только небо…
Пабло взглянул на звёзды, а потом перевёл взгляд на меня:
- Да, красиво, но это небо не сравнится с твоей красотой! – ах, если
бы ты видела его глаза, голубые, глубокие и бескрайние, как бесконечный
океан, они смотрели на меня с нежностью, любовью и восхищением. В тот
момент мне захотелось остановить время, остаться на всю жизнь в этом
дне, утонуть в его чистых глазах. Я сделала небольшой глоток вина, и
мои щёки налились кровью. Он дотронулся до них рукой и провёл пальцем
по моим губам. Затем нежно скользнул вниз по шее, плечам, по всей руке
до самого запястья. Я закрыла глаза от удовольствия, лишь изредка вздрагивая
от его прикосновения. Наконец, он взял меня за руку, поднёс её к губам
и нежно поцеловал:
- Я люблю тебя, моя принцесса… - вот и всё, что мне надо было услышать,
остальное уже неважно! Он взял мой бокал и поставил его на песок, а
затем склонился надо мной. Я опустилась вниз, чувствуя на себе его тело,
ловя его дыхание, пульсируя в одном ритме с его сердцем. Ласковым движением
Пабло убрал волосы с моих глаз, и мы слились в страстном поцелуе. Там,
на берегу плескающегося озера, на холодном песке при свете миллиардов
звёзд мы провели самую волшебную ночь в нашей жизни. Хотя смею тебя
уверить, между нами ничего не было кроме поцелуев (я больше всего на
свете боялась причинить ему вред), но и этого было достаточно для счастья.
Честно говоря, от её слов я расплакалась. Слёзы катились сами по себе,
и я была не в силах удержать их. Передо мной в полутьме сидела молодая
девушка и говорила о любви, о жизни, о счастье, хотя на следующее утро
её могло бы уже не стать. Я горжусь тем, что когда-то судьба предоставила
мне возможность познакомиться с таким замечательным человечком, как
Марисса. Она несомненный борец, но не против чего-то, а за. За новый
день, за счастливое будущее, за свою огромную любовь.
Утром нас как обычно разбудил громкий голос медсестры, которая пришла
делать свои уколы:
- Так, девушки-красавицы, открывайте глазки и вытаскивайте из под одеяла
свою пятую точку! – с улыбкой приговаривала она.
Марисса с трудом открыла глаза и лениво потянулась:
- Санти, смилуйся над нами, дай поспать ещё хотя бы часок!
- Я только сделаю своё дело и покину вас! А, ну, давайте, не мешкайте!
Скоро совсем разленитесь и будете, как старые клячи!
Я решилась первая получить свою порцию спасительной жидкости. Марисса
скорчилась и отвернулась, когда Санти воткнула в меня свой здоровенный
шприц. Мне хватило сил только вскрикнуть, а потом рухнуть обратно на
кровать. Следующей на очереди была Мари. Она почему-то очень боялась
уколов, но поскольку не в её стиле было показывать слабину, всегда мужественно
терпела боль и преодолевала страх. Наконец дело было сделано, и Санти
поспешно покинула палату. Марисса потёрла рукой свою * и недовольно
повернулась на бок. Сегодня утром Пабло не оказалось рядом, от этого
укол показался ещё больнее. Доктор буквально силком вытолкал его из
палаты, оправив домой, и приказал не появляться в больнице как минимум
дня 2. И действительно, ему жизненно необходим был отдых: горячая ванна,
что-нибудь съестное и пару часов нормального, спокойного сна. За последнюю
неделю он особенно устал. Глядя на него и на Мари, сложно было сказать,
кто из них был болен. Его вид шокировал или вызывал жалость у окружающих:
яркие голубые глаза потускнели, пропал прежней огонь, скулы проявились
ещё сильнее, он очень сильно похудел и ходил по больнице, как привидение,
в одной и той же одежде с безразличным взглядом. Но ему было всё равно,
конечно, стоило ему взять пару недель отдыха, и от усталости не осталось
бы и следа. Он вновь превратился бы в прежнего красавца, но для чего?
Для кого? Внешность меньше всего волновала его на тот момент, больше
всего он переживал за Мариссу, лично контролируя её состояние, присутствуя
на всех процедурах, не оставляя её ни на минуту одну. Бедный Пабло даже
не думал о себе, Марисса стала смыслом его жизни ещё за долго до болезни,
а теперь в особенности. Всё остальное было неважно: учёба, работа, семья,
друзья. Да о чём вообще можно думать, когда на твоих глазах умирает
самый дорогой тебе человек?!
Так вот, по роковой случайности, именно в этот день Пабло выпроводили
домой, хотя он очень не хотел уходить, чувствуя, что Мариссе в любой
момент может понадобиться его помощь. Так и получилось. Она долго ворочалась,
но никак не могла улежать на месте, словно что-то ей мешало. Наконец,
Мари решила встать. С первого раза у неё ничего не получилось, но она
не сдавалась. Намертво уцепившись за спинку кровати, ей пришлось глубоко
вдохнуть и сделать рывок, чтобы подняться. Пол дела было сделано, оставалось
только наступить на пол ногами. Ведь ещё недавно это было так просто,
а теперь…теперь приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы удержаться,
чтобы заставить свои непослушные ноги двигаться. Какой беспомощной и
жалкой она выглядела в ту минуту, я пыталась всячески отговорить её,
но Марисса всегда отличалась упрямством. Всё-таки ей удалось подняться
и ровно стать на ноги, держась за спинку кровати. Она слегка пошатнулась,
и, преодолевая жуткую боль, сделала первый шаг. Затем последовал второй,
третий. Я смотрела на неё, наблюдала за тем, как она радовалась каждой
своей маленькой победе. Но, отойдя от кровати и отцепившись от спинки,
её ноги резко подкосились, и она упала на пол. Я вскрикнула от неожиданности
и обратилась к ней, но в ответ послышался лишь еле слышный стон. Ничего
не расслышав, я переспросила вновь:
- Пабло, Пабло….- вдруг услышала я. Затем Марисса вся затряслась, заколотилась,
забилась, из её рта полилась белая пена. Я закричала, умоляя о помощи.
Через секунду в комнату влетели врачи. Они подняли Мари с пола и уложили
на кровать. Но она продолжала лихорадочно трястись, издавая дикие вопли.
По моему телу пробежала дрожь, я расплакалась от страха и боли. Лекарства
подействовали только к вечеру, когда Марисса наконец успокоилась, продолжая,
как в бреду звать мужа. Врачам ничего не оставалось, как вызвать Пабло.
Он влетел в палату часов в 8 вечера и подбежал к любимой. Она лежала
с закрытыми глазами и повторяла его имя. Он крепко сжал её руку:
- Я здесь, родная, я здесь!
Не открывая глаз, Марисса сразу же замолчала. Пабло схватился другой
рукой за голову, и я услышала, как его голос задрожал, он зашмыгал носом,
тихонько всхлипывая. Впервые я видела, как он плакал. Плакал от беспомощности,
от бессилия, от отчаяния. Мариссу привязали ремнями к кровати, чтобы
она не могла самовольно встать. Это была по-настоящему жуткая картина:
кто бы мог подумать, что Мариссу Пиа Спиритто ожидает такой конец! Пабло
простоял около неё несколько часов, продолжая плакать.
Да, такой любви я никогда не видела, и уж точно не испытывала. Она страдала,
а он любил её. Она теряла свою молодость и красоту, а он любил её. Она
медленно умирала, а он любил её. Мне, в отличие от Мари, нечего было
терять, я бы просто умерла, а никто бы и не заметил. Но, глядя на неё
и Пабло, мне становилось обидно. Когда на моих глазах рушился мир под
названием «счастливая семья», я не могла думать о себе и своей ничтожно
малой беде. СПИД—это, увы, не просто болезнь, это смертельный приговор.
С ним не возможно смириться, его нельзя принять и сдаться ему без боя,
но, в конце концов, приговор непременно подлежит своему исполнению.
Я частенько задумывалась, над тем, почему это случилось со мной? Почему
именно я инфицирована? Но, оказалось, по всему миру живут миллионы людей,
столкнувшихся с этой проблемой. Сейчас я общаюсь по Интернету с девушкой,
у которой от СПИДа умирают мать и отец. Недавно мне написал мужчина,
у которого неделю назад скончалась жена, больная СПИДом, и теперь он
с нетерпением ждёт своей очереди. Каждая из этих историй уникальна.
О каждой можно было бы рассказывать бесконечно долго. Каждая вызывает
только сожаление и сочувствие. Но мы не нуждаемся в сострадании, нам
нужна просто дружба и любовь. Мы такие же люди, как и все, и на равнее
со всеми имеем право на жизнь!
Так, что-то я отвлеклась от своей истории…На чём я остановилась? Ах,
да, вот на чём. Был обычный осенний день. Да, да, лето уже кончилось,
и на смену ему пришла осень. Мы провели в больнице еще пару месяцев,
точно не знаю сколько, ведь время тут словно стоит на месте. Очень трудно
бывает ориентироваться в реальности, когда всё, что ты видишь за пределами
белых больничных стен—это асфальтированные дорожки, деревянные лавки
и высокий забор. А перед смертью так хочется последний раз взглянуть
на город, на случайных прохожих, на проходящую мимо жизнь…
Пабло сидел на стуле напротив Мариссы, которая слегка задремала, пока
он читал её любимый роман:
- Он обнимал её, но вовсе не собирался целовать. Запрокинутого к нему
лица было не разглядеть—луна уже зашла, стало совсем темно. Он почувствовал,
его груди внизу касаются острые маленькие груди…волнующее, удивительное
ощущение. И ещё удивительней—так естественно, словно давным-давно привыкла
к мужским объятиям, она вскинула руки и крепко обвила его шею…- Пабло
читал отрывок из романа «Поющие в терновнике». Всё было спокойно, и
ничто не предвещало опасность, как вдруг Марисса открыла глаза и начала
судорожно задыхаться. Отбросив книгу в сторону, Пабло наклонился к ней
и затолкал ей в рот красную таблетку. Проглотив её, бедняжка потихоньку
приходила в себя, и только он вернулся в своё прежнее положение, как
раздался дикий кашель, и на белое бельё разлетелись капли крови. Пабло
вытащил из кармана чистый платок и прикрыл им Мариссе рот. Когда она
прокашлялась, он вытер её губы и, положив кровавый платок на тумбочку,
взялся опять за книгу:
- Никогда ещё ни одну женщину он не целовал как любовник, и не хотел
этого и сейчас, и Мэгги, уж наверно тоже этого не хочет, думал он. Ждёт,
что он ласково чмокнет её в щёчку…- читал Пабло, еле сдерживая накатившиеся
слёзы…
К Мариссе уже давно никто не приходил, не считая Пабло, он вообще можно
сказать, переехал в больницу насовсем. Неожиданные приходы родных и
друзей обычно заканчивались обмороками, истериками или жалостливыми
причитаниями. Мари не любила подобные встречи, она предпочитала никого
не видеть, и чтобы никто не видел её. Даже мать боялась видеть дочь.
Соня искала разные отговорки всякий раз, когда Пабло звонил ей и просил
навестить Мариссу. Создавалось впечатление, что окружающие уже вычеркнули
её из жизни, списали со счетов, мысленно похоронили. Так было проще
всем, всем, кроме Пабло. Он не желал с этим мириться, и каждый новый
день с новой надеждой приходил к ней, с прежней нежностью и любовью
обнимал её, разговаривал с ней, приносил ей радость и улыбку. Никто
не может представить, на что способно любящее сердце! Оно способно вынести
всё на свете! Выдержать любые испытания и преодолеть любые преграды!
Ни время, ни болезнь, ни смерть не способны разрушить настоящую любовь,
потому что она вечна…она, как воздух: никто её не видит, но точно знает,
что она есть. Пабло смотрел на умирающую Мариссу ни с жалостью, ни с
состраданием, а с огромной, переполняющей его душу любовью. Он готов
был провести остаток своих дней подавая ей разноцветные таблетки, поправляя
подушку, относя на руках в туалет, но она не хотела запомниться ему
больной, страшной и беспомощной. Где-то внутри её слабеющего, стареющего
тела всё ещё теплился мятежный дух Мариссы Пиа Спиритто, бунтарки, хулиганки,
отчаянной и немного безумной. Остатки прежней гордости не позволяли
ей окончательно опуститься в глазах любимого Пабло.
Ей, как обычно, не сиделось на месте и она решила принять душ. Блондин
подхватил её на руки и отнёс в ванную:
- Дальше я справлюсь сама, - уверенно прохрипела Марисса и захлопнула
дверь перед его носом, - так, и что теперь? – подумала она, оставшись
одна, - я смогу, мне надо только дотянуться до раковины и включить воду.
Проклятые ноги, почему вы меня не слушаетесь? Я же человек, я приказываю
вам идти! Прошу вас…умоляю…- со слезами прошептала она и рухнула на
пол без сил. Услышав шум, Пабло тут же ввалился в ванную, увидев плачущую
Мариссу, свернувшуюся на полу в клубок. Его сердце сжалось до размеров
горошины. Он тут же поднял её… Через пару секунд Мари уже сидела в ванной
полностью раздетая, прижав колени к груди и закрыв глаза. Пабло поливал
её водой из душа, а она, то и дело поднимая голову, ловила губами тёплые
струйки. Оба чувствовали, что конец близок…
Марисса проснулась рано утром и осмотрелась вокруг, в поисках Пабло.
Он спокойно дремал на диване:
- Пабло! – прохрипела она, - Пабло, проснись!
Он очнулся, открыл глаза, не понимая, что с ним происходит, и по привычке
подскочил к Мари:
- Что случилось, родная, тебе плохо?
- Пабло, я прошу тебя, выполни мою просьбу.
- Всё, что угодно…
- Сегодня я хочу, чтобы ты прогулялся со мной по городу…
- Но ты же знаешь, что доктор…
- Послушай, - перебила его Мари, - я уже забыла как выглядят улицы моего
любимого Буэнос-Айреса, позволь мне вновь почувствовать вкус свободы,
свежего ветра, как тогда, на острове в Мексике…
Больше не надо было ничего говорить. Пабло улыбнулся и поцеловал её
в лоб:
- Конечно, милая…
Мариссе стало тепло и радостно от того, что он всё-таки помнил ту сказочную
ночь.
Ворота открылись, и голубоглазый блондин осторожно выкатил инвалидную
коляску на улицу. В ней, укутавшись в одеяло, сидела Марисса, на лице
которой сияла счастливая улыбка. Она вытянула шею и жадно глотнула воздух.
Блондин тронулся с места. Он вёз её по обочине дороге, пока она наблюдала
за проносящимися мимо машинами:
- Когда-то моя жизнь была такой же быстрой и стремительной, - с сожалением
произнесла она.
Он вёз её мимо витрин дорогих магазинов и модных ресторанов:
- А знаешь, здесь ничего не изменилась. Ведь мир не рухнет, когда меня
не станет…
Они проезжали вдоль школ, университетов, на них то и дело заглядывались
дети, тыкающие на Мариссу пальцем:
- Взгляни, они смеются надо мной! Какие глупые! Будь я здорова, то непременно
бы всыпала им по первое число. Ты же помнишь, какой я была драчливой!
Даже на тебя ни раз бросалась с кулаками! – продолжала она.
Наконец, они заехали в парк, и Мари попросила подъехать к её любимому
озеру. Вода в нём как обычно была спокойная и гладкая, а по ней важно
рассекали белые лебеди:
- Они уже забыли меня, а ведь когда-то я приходила сюда каждый день
и кормила их свежими булочками. Как всё относительно и непостоянно в
этом мире. Сегодня ты здоров, а завтра болен, сегодня богат, а завтра
беден, сегодня жив, а завтра… Всё изменчиво, всё…кроме моей любви к
тебе! – она притянула Пабло к себе, - хочу, чтоб ты знал, чтобы ни случилось,
я всегда буду любить тебя и всегда буду рядом. И если кто-то тихонько
ночью проберётся в твою спальню, на цыпочках подкрадётся к твоей кровати,
чтобы не потревожить твой сон, и нежно укроет тебя, не пугайся…это буду
я, - с этими словами она потянулась к Пабло и они слилась с ним в страстном
поцелуе. По его щекам катились холодные слёзы…
Наступила ночь, в палате было темно и тихо. Я не могла заснуть и тупо
таращилась в потолок. Марисса спала, да и Пабло немного прикорнул прямо
у неё на груди, но вдруг, кто-то крепко сжал его руку, отчего он проснулся.
У Мари снова начинался очередной приступ. Её широко распахнутые глаза
ярко горели в ночной темноте, тишину нарушало её прерывистое дыхание,
она что-то судорожно бормотала в бреду. Пабло испуганно бросился было
за помощью, но она остановила его:
- Нет, не уходи, уже слишком поздно, я чувствую, что умираю…
- Подожди секунду, я только позову доктора, он тебе поможет, - растерянно
говорил Пабло.
- Мне уже никто не поможет, побудь со мной в последний раз…
- Врач даст тебе нужное лекарство, и всё будет хорошо, - сквозь слёзы
повторял он, пытаясь убедить в этом самого себя.
- Пабло, сядь рядом со мной, я прошу тебя…- еле слышно прошептала Мари.
Пабло схватился руками за голову и подчинился.
- Я умираю, мой любимый Пабло, но хочу сказать, что я безумно благодарна
судьбе за то, что она подарила мне тебя. Ты лучшее, что, было, есть
и будет в моей жизни. Даже смерть не разорвёт ту невидимую нить, которая
нас связывает… одуванчики, как много жёлтых одуванчиков, - она начинала
бредить, - посмотри на меня, взгляни последний раз в мои глаза. Пусть
я выгляжу по-другому, но глаза не обманут.
Пабло склонился над ней. Горящие, безумные глаза освещали её лицо, на
морщинистом лбу выступили капли пота, изо рта текла струя тёмной крови:
- Одуванчики, я буду плести венок, - в бреду простонала она, а Пабло
крепко сжал её руку, роняя на неё свои хрустальные слёзы:
- Я люблю тебя, Марисса, родная, я люблю тебя… - повторял он, захлёбываясь
и всхлипывая.
- Я всегда буду любить тебя…- прошептала Марисса и замолчала. Пабло
почувствовал, что её рука ослабла, а дыхание прекратилось. Он схватил
её тело и принялся лихорадочно трясти:
- Нет, ещё не пришло твоё время, не уходи, Марисса…не оставляй меня
одного! – а в ответ тишина. Он замер на мгновение, намертво вцепившись
в её безжизненное тело.
От автора:
Выйдя на улицу, свежий воздух ворвался в его лёгкие. Сегодня ночью он
покидал больницу навсегда. Мимо него проносились машины, дорогу освещали
одинокие фонари, сотни звуков большого города слились в одну большую
тишину, мёртвую тишину. Он неспеша шагал по мокрому от дождя тротуару
домой.
В квартире было темно и тихо. Он давно не был дома, хотя теперь это
вряд ли можно было так назвать, скорее временное пристанище…Здесь всё
напоминало о ней с первых же секунд: запах её духов до сих пор не успел
выветриться, её смех то и дело раздавался в гостиной, потом в спальне.
Было уже поздно, силы покидали Пабло. Он ничего не чувствовал, кроме
пустоты. Еле добравшись до кровати, не переодевшись и не расправив постель,
он рухнул на неё, и стоило ему коснуться подушки, как глаза сами закрылись,
и его измученное тело погрузилось в сон.
Утром его разбудил солнечный свет, падавший ему прямо в глаз. Он зевнул
и сладко потянулся под тёплым одеялом. И вдруг выражение его лица резко
изменилось, оно побледнело и напряглось:
- Я же вчера не расправлял постель? – подумал он, чувствуя в воздухе
свежий аромат знакомых духов…
P.S. Спустя месяц Мерседес Салерно скончалась в городском госпитале,
не дожив до своего дня рождения двух дней…
