Пока не свалюсь под забором
И ветер меня не добьет,
Мечта о спасении скором
Меня, как проклятие, жжет.

Упрямая, жду, что случится,
Как в песне случится со мной, -
Уверенно в дверь постучится…

Солнечный зайчик запрыгнул на подоконник. На одной из трёх кроватей, находящихся в комнате, высунув из-под одеяла только лицо, спала девушка. Но спать ей оставалось недолго…

Зайчик перескочил с подоконника ей на лицо. Девушка смешно сморщила нос и попыталась отвернуться. Не вышло. Тогда она приоткрыла один глаз. Комнату заливали солнечные лучи и было видно, как по ней летают накопившиеся за день пылинки. Кроме самой девушки в помещении никого не осталось. Выходной. Все разбрелись по своим делам – друзьям, уехали к родителям.

Девушка вылезла из-под одеяла. Прямо перед ней находилась большое зеркало. В нем отразилась среднего роста девчушка. Длинные темные волосы сейчас были растрепаны, глаза смотрели упрямо из-под сдвинутых бровей. В последнее время подобное выражение все чаще появлялось на ее лице. Она подошла ближе к зеркалу и поправила сползшую лямку майки.

Она не боялась, что кто-то увидит ее так, в «неглиже». Девчонки разбежались, а к ней никто не ходит. Конечно, мог прийти Хуакин, но что-то девушка в этом очень сомневалась. Он не был похож на человека, которому с утра пораньше захочется увидеть друга, чтобы пожелать ему «Доброго утра». Девушка криво усмехнулась, как-то даже обречено. Потом она оделась, собрала волосы и вышла из комнаты.

Пилар зашла в приемную. Глория, сразу же оторвав глаза от каких-то бумаг, перевела взгляд на девушку:

- Директор вышел, но скоро вернется. Можешь подождать его в кабинете. – И одарила её снисходительным взглядом. «Много чести» подумала Пилар. Ей единственной из студентов была дарована такая возможность – подождать директора у него в кабинете. Ну, еще бы. Поначалу девушка очень радовалась, что может заткнуть всех этих выскочек за пояс, чтобы не задирали нос. Потом она поняла, как ошибалась, но было поздно. Место того чтобы стать независимой, она стала изгоем. Хотя, если так хорошенько подумать, в этом чертовом колледже все являлись изгоями: ребят либо не любили родители, либо их вообще не было; либо они были «слишком» умными, либо отличались происхождением, расой, вероисповеданием… Так можно продолжать бесконечно, но факт останется фактом: в этом «элитном» колледже были собраны либо люди, которые были просто не нужны, либо те, у которых просто не было другого выхода, как учится здесь.

Пилар зашла в кабинет, прикрыла дверь и села за стол. Со стороны посетителя. Она, конечно, могла сесть на место директора, даже ноги на стол положить, она не боялась, что кто-то войдет и увидит ее так. Нет. Просто она этого не хотела. Приятно представлять себя умной, достигшей результатов, злорадствовать по поводу «начальства» и т.п,. Но этого всего не хотелось только по той причине, что кабинет, должность, да и все остальное Пилар просто не нравилось. Все было каким-то… холодным что ли? Отчужденным. Этот кабинет символизировал новый этап ее жизни. Не слишком счастливой, но терпимой. Это было раньше.

До того, как она попала в колледж, образ отца ассоциировался у нее с семьей, их семьей. Да, она была не идеальна, но все же была. Когда девушка попала сюда, мир начал рассыпаться на глазах. Слишком много узнала она о жизни, об отце, об отношениях. Она поняла, что он слаб, что «сильные мира» могут подмять любого человека под себя, что в мире целиком правят деньги и прочие не слишком приятные вещи. А если они касаются лично тебя, то они становятся не только противными, но просто ненавистными. И она возненавидела. Возненавидела за невнимание к себе, за пренебрежение, за своего отца. Но и его она все больше и больше «не переваривала». Это эмоция еще не дошла до крайней точки, но уже вот-вот готова была бы это сделать.

Дверь отворилась на самых невеселых мыслях Пилар, и зашел Марсель.

- Пили, доброе утро! Как твои дела?

«Господи, дай мне сил!» подумала девушка. Она НЕНАВИДЕЛА это глупое сокращение.

- Дорогая, давай говори, пожалуйста, побыстрее, что случилось? У меня очень много дел…

- У тебя никогда нет на меня времени! – На самом деле Пилар и сама уже забыла, зачем пришла к отцу, но нельзя же было ему об этом сказать!

- Дорогая, не будем спорить, у меня и правда нет времени! Такие проблемы! Наркотики в колледже! – на последних словах он подсознательно понизил голос, а потом, словно спохватившись, добавил, - Дорогая, только ты НИЧЕГО об этом не знаешь, тебе ясно?

Пилар, которая при первых словах отца хотела возмутится, подавилась своими словами и уставилась на отца во все глаза. «Откуда он знает? Боже, откуда?»

Марсель оценил этот взгляд по-своему:

- Не беспокойся, мы справимся с этой проблемой! Мне помогает Мансилья, да и виновного мы уже нашли. Не переживай, боятся нечего.

- Папа, а кто виновный? – медленно проговорила Пилар, моля небеса о том, чтобы ее голос не был уж очень похож на лягушачье кваканье.

- Это парень с твоего курса. Эсскура. – Директора сегодня явно потянуло на откровенности перед дочерью. Это еще раз доказывало, как он устал.

- Томас?!! – Девушка аж подпрыгнула на месте.

- Да. Хуакин сказал, что он распространитель.

Пилар захлопала глазами, не зная, что сказать. «Вот сволочь! Да он, он…»

- Папа, а ты уверен насчет Хуакина?

- Пили, мы уже об этом говорили. Хуакин – хороший парень, я ему доверяю. Кстати, почему бы тебе ни пойти и не пообщаться с ним? – Сказал директор со сладкой улыбочкой.

Пилар тут же вспыхнула, поднялась с места и вылетела из кабинета. «Как же меня раздражает его сводничество!!! Ух, ненавижу!» Ещё она попыталась убедить себя, что ей, в общем-то, все равно, что там будет с Эсскурой, что пусть, мол, сам разбирается. Но мысль «Так им всем и надо» звучала как-то совсем жалко. За такими мыслями она не заметила как на кого-то налетела. Этими «кто-то» оказались ребята. «Закон Мирового Свинства в действии! Надо было нарваться именно на них!» Перед девушкой стояли Томас Эсскура и Хуакин Паронда, во плоти так сказать. Похоже они о чём-то спорили когда Пилар на них налетела. Томас отводил глаза, а Хуакин вцепился в его запястье, как бойцовский пес. В руках у него был какой-то пакетик. Они оба уставились на Пилар как на привидение. Девушка вспомнила все моменты за последние дни, когда она видела этих двоих вместе, и вдруг поняла, что Хуакин каким-то образом заставляет Томаса распространять эту гадость. Так же она вспомнила, что у Эсскуры в последнее время были проблемы с деньгами. «Черт его знает (Хуакина)! Подсадил парня на эту гадость, вот и заставляет отрабатывать следующую дозу»

Пилар стояла и пялилась на них уже, наверное, с полминуты. Наконец Хуакин не выдержал:

- Дорогая, тебе никуда не надо?

И тут Пилар не выдержала. Она накинулась на него с кулаками, выкрикивая при этом что-то нечленораздельное. Конечно, ей было не сравнится с тренированным парнем, так что он одной рукой просто оттолкнул её от себя, как пушинку. Девушка бы рухнула, если бы сзади не стоял Эсскура.

- Успокойся, бешенная! – Сказал Хуакин. - А с тобой, Эсскура, договорим потом!

Пилар никак не могла отдышаться. Её душила такая жгучая ненависть, что от неё кружилась голова и темнело в глазах. Пришла в себя Пилар только через некоторое время. Оказалось, что она сидит на лавочке, а перед ней, пытаясь заглянуть ей в глаза, стоит Томас.

- Ты как?

- Все в порядке. Слушай, Томас… - и Пилар рассказала ему все что знала. Что толкнуло её на такой шаг, девушка не смогла бы сказать даже под дулом пистолета. А она-то всегда думала, что очень жестока, глубоко аморальна и порочна… На протяжении её рассказа парень бледнел все больше и больше. Под конец она испугалась, что как бы ей не пришлось приводить его в чувства.

- Спасибо, - простое слово было сказано ТАКИМ голосом, что было похоже, что он либо умирает, либо уже умер. Он встал с лавочки и поплелся по направлению к мужскому крылу.

- Э-э-э, Томас? Ты куда? – Не то чтобы Пилар не поняла, куда он направляется, просто не могла понять, что он задумал.

- Вещи собирать… - Сказал парень, и ускорил шаг. Пара мгновений, и он скрылся за углом. Пилар так и сидела на месте. Потом она вдруг вскочила и направилась в сторону кабинета директора.

«Как же так можно? Этот Хуакин мать родную продаст и не поморщится. Главное чтобы ему выгода была. Я хочу быть такой, как он? НИ ЗА ЧТО!!! Значит надо, что бы отец меня выслушал!» С такими мыслями она постучала в кабинет директора. Глории в приемной не было, но даже из приемной были слышны голоса, так что Пилар знала, что у отца посетитель. Каково же было её удивление, когда из кабинета вышел… Хуакин. «Э этому нехорошему человеку ЧТО здесь надо?» Парень ехидно улыбнулся и пропустил Пилар вперед, а сам вышел из кабинета. Девушка почувствовала волнение, но только глубоко вздохнула и повернулась к отцу:

- Папа, мне надо кое что тебе рассказать…

Девушка рыдала в комнате. Уже наверное около часа. «Боже, за что мне это? Я ведь хотела помочь!» - Уже в который раз она мысленно повторяла этот вопрос. Отец выслушал ее. Но все что она говорила так изменял, придумывал такие оправдания ее словам, что она даже не знала, что на это ответить. Она стала в его глазах и наркоманкой, и ш… девушкой легко поведения, и чуть ли не змеем болотным. Она знала, кто для этого постарался. Хуакин. «Ну, ничего. Битва проиграна. Но война еще не кончилась!» - подумала Пилар.

На следующий день она заметила, что повсюду её преследуют чужие взгляды. «Что он им наговорил?» металась в голове шальная мысль. Да, лучше бы она не знала… Создалось такое ощущение, что он решил вылить на её голову всю мерзость мира. Как будто того что и так про неё говорили было мало. А когда она столкнулась с ним на одной из перемен, то он шепнул ей на ухо: «Не хочешь быть за меня, так будишь против! Ты меня надолго запомнишь, детка!» Слезы брызнули из глаз, и она побежала куда глаза глядят. Глядели они, почему-то, в сторону пустого сейчас буфета. Пилар залетела туда, плюхнулась с размаху на стул и уже готова была завыть в голос, но тут из-под прилавка показалась рыжая голова.

Мариса помогала тете Луны, следила за буфетом в свободную пару. Луна уехала с Нико в больницу к отцу. Она уже закончила уборку, и хотела просто посидеть чего-нибудь почитать, когда услышала скрип двери и быстрые шаги. Вылезла из-под прилавка, куда убирала старые коробки, и увидела Пилар. Она ей никогда не нравилась – была какая-то постоянно злая на весь мир, бегала к папочке… поговаривали даже, чтобы жаловаться. Но сейчас у нее было такое лицо, что Марисе стало её очень жалко. Она вышла из-за прилавка и подошла к Пилар.

- Мне помощь не нужна! – «Вот те раз, благими намереньями вымощена дорога в ад!»

Пилар вдруг испугалась. Она только что нагрубила человеку, который, похоже, действительно хотел помочь.

- Нет, Мариса, подожди. Извини меня, я просто, просто…

- Что у тебя случилось? – Она уже и забыла, что секунду назад хотела сказать этой Пилар все, что о ней думает, а потом выгнать из столовой.

Пилар посмотрела на Марису, а потом вдруг поняла, что хочет ей все-все рассказать: И про Хуакина, и про Томаса, и про то, что Хуакин наговорил про нее, и про отца. Что хочет поделиться с человеком, которому не наплевать на нее…

Примерно через четверть часа, когда Пилар закончила говорить, в буфете образовалась тишина. Мариса думала, а Пилар просто прислушивалась к себе. Ей стало очень хорошо после разговора с Марисой – та оказалась очень понимающей и мягкой (Спирито то?!!).

- Я правильно поняла, что никто еще ничего не знает об отчислении Эсскуры?

- Да, похоже, он даже друзьям не хочет об этом говорить. Стыдно, наверное.

- Тогда наш план такой. Я сейчас иду «в народ» искать Бустоманте – друг все-таки – а потом мы придумаем, как спасать Эсскуру. – При упоминании Пабло, она смешно скривилась. – Мы – это ты, я и он, так что никуда не смей умотать, О’К?

- Хорошо, я буду у себя.

И девушки разошлись в разные стороны. Мариса, закрыв буфет, отправилась искать Пабло. А Пилар – к себе. Она еще не знала, что нарушит обещание…

Мариса быстро нашла Пабло. Они с Гидо были в комнате отдыха. После недолгих уговоров, она отправила Бустоманте в вагончик, а сама пошла за Пилар. Надо было все обсудить. Самое интересное было, что она не могла понять, почему рассказала все только Пабло? Не доверяла Гидо? Это что ж получается, «доморощенному» супермену она уже и доверять начала? А если нет, то почему тогда?... Но в комнате Пилар не нашла. «Блин, ну договорились же!» - В сердцах Мариса топнула от злости ногой…

А Пилар в это время стояла в душевой, держа в руке таблетки Хуакина, которые дал ей ТОТ парень:

Не дергайся, милая, и все пройдет хорошо. Я тебе больно не сделаю. Тем более ты уже не девственница. А взамен ты получишь плату, как всегда… - И протянул ей эти таблетки. Он явно сам не употреблял, иначе бы знал, что семь штук это явный передоз. А Пилар это было на руку. Она уже приготовилась их проглотить, когда внутрь влетела Мариса:

- Ты что совсем больная!!! – Выхватила девушка у неё таблетки. Пилар и не думала, что в этой кривляке столько силы. Потом было долгое промывание мозгов:

- Ответь мне, идиотке, ЗАЧЕМ все это тебе понадобилось?

- Я-а-а стоя-а-ала возле лестницы. Подошел какой-то парень с пя-а-атого курса. Начал ко мне приставать. – Говорила между всхлипываниями Пилар. – Потом сказал, что ВСЁ знает. Я его спрашива-а-аю: что всё? А он: не придуривайся, Паронда сказал, что ты ра-а-ади дозы всё сделаешь! И… и… - Девушка не смогла продолжать - её душили слёзы. Мариса обняла Пилар за плечи. Потихоньку та все-таки успокоилась.

- Пилар, а ты… Ну он… Он тебя..?

- Нет, он меня не изнасиловал. Впервые в жизни Бласс появился во время. Назначил взыскание, но это пустяки. – Как же ей было хорошо, что она смогла выговорится, что её поддержали…

- Мариса?

- Что?

- Спасибо тебе.

- За что?

- За то, что ты такая, какая есть. За то, что ты вообще есть.

Мариса польщено улыбнулась. Ей было приятно, её так еще не благодарили.

- Ладно, пора нам поднимать свои попки, и идти спасать Эсскуру. Нас, небось, уже Бустоманте заждался и… Пилар?

- …?

- Если нужна помощь ты не боись, я всегда помогу. А вот про суицид забудь!

Томаса они все-таки вытащила из этой передряги. Неугомонная Мариса, и здесь осталась верна себе и «разработала» хитроумный план. Помог ребятам и Мансилья. Эта истории закончилась для всех хорошо. Ну, кроме Хуакина, конечно.

А Пилар больше не проводила выходные одна.